Пушкин и няня

Размышления после ЕГЭ по литературе

А.А. БОНДАРЕНКО,
кандидат педагогических наук, доцент, заведующая кафедрой русского языка и восточных языков, Сибирский государственный университет путей сообщения, г. Новосибирск

На ЕГЭ по литературе после анализа стихотворения С.А. Есенина «Письмо матери» было предложен вопрос: «Какие стихотворения русских поэтов обращены к близкому человеку и какие мотивы сближают их со стихотворением «Письмо матери»?» И практически во всех ответах заканчивающих среднюю школу юношей и девушек упоминались стихотворения Пушкина о няне, фигурировавшие под разными названиями: «Няня», «Няне», «Арина Родионовна», «О няне» и даже «Нянька» (!).
Вот типичный ответ выпускника: «Многие поэты обращались к теме родного дома и близких им людей. Ярким примером является стихотворение А.С. Пушкина, посвященное его любимой няне Арине Родионовне». Один из школьников даже добавил: «Самыми душевными в стихотворении являются слова: «… выпьем с горя, где же кружка, сердцу будет веселей…»
Несомненно, что такие ответы – результат обучения детей в началь-ной школе. Видимо, впечатления от стихов о няне оказались настолько яркими и живыми, что изучение литературы в средних и старших классах не сумело добавить к ним что-либо новое и запоминающееся. Во всяком случае все учителя литературы (как один!) в ответ на недоуменный вопрос, почему выпускники знают только одно произведение русской литературы о любви к близким и родным людям, отвечали, что ничего с этим поделать не могут: то, что усвоено в начальной школе, остается самым прочным.
После ЕГЭ нам удалось провести небольшой эксперимент: мы предложили ученикам IV класса вопрос: «Кто воспитывал Пушкина?» Ответы были однозначными: няня Арина Родионовна. У детей не было ни капли сомнения в том, что Пушкин воспитывался только няней. Вопрос, были ли у Пушкина родители и вообще другие близкие люди, ставил большинство детей в тупик. Мыслящие дети начинали догадываться, что, наверное, были и родители, во всяком случае, мама. Но большинство детей было уверено в том, что Пушкин всю жизнь провел с няней!
Кстати, и взрослые люди, давным-давно окончившие школу, отвечали точно так же: Пушкина воспитала няня Арина Родионовна. Образ поэта в сознании русского человека крепко-накрепко спаян со светлым образом его няни, более того, ни одного другого близкого человека у Пушкина в детстве не было. Это типичное мнение не только учащихся начальных классов, но и многих взрослых.
Попробуем разобраться, кем же была няня для Пушкина?
Если мы откроем словарь С.И. Ожегова, то увидим, что няня – «это женщина, занимающаяся уходом за детьми». Няня Арина Родионовна1 помогала ухаживать за детьми в семье Пушкиных, но никогда не была кормилицей Александра Сергеевича. Возможно, стереотипное мнение о няне как о кормилице идет из воспоминаний одного из дворовых людей Пушкиных – Петра, «толкового и еще крепкого старика лет за 60, служившего кучером у Александра Сергеевича» (в записи К.Я. Тимофеева): «Он (А.С. Пушкин) все с Ариной Родионовной, коли дома. Чуть встанет утром, уже бежит ее глядеть: «Здорова ли мама?» Он ее все мама называл. А она ему, бывало, эдак нараспев (она ведь из-за Гатчины у них взята, с Суйды, там эдак все певком говорят): «Батюшка ты, ты за что меня все мамой зовешь, какая я тебе мать?» – «Разумеется, ты мне мать: не то мать, что родила, а то, что своим молоком вскормила». И уж чуть старуха занеможет там что ли, он уж все за ней».

1 Яковлева А.Р. (1758-1828) – крепостная М.А. Ганнибал. В 1799 г. Яковлева получила вольную, но предпочла остаться у Пушкиных, где вынянчила Ольгу, Александра и Льва Пушкиных. С Яковлевой связаны произведения Пушкина «Зимний вечер» (1825), «Няня» («Подруга дней моих суровых») (1826), «... Вновь я посетил» (1835), а также образа няни Татьяны Лариной и няни Владимира Дубровского (Л.А. Черейский. Пушкин и его окружение. Л., 1988).

Какой предстает Арина Родионовна в воспоминаниях современни-ков?
«Это была старушка чрезвычайно почтенная, лицом полная, вся се-дая, страстно любившая своего питомца, но с одним грешком – любила выпить», - такой описывают няню тригорские поклонницы Пушкина, дочери П.А. Осиповой (в записи М.И. Семевского).
Как Пушкин относился к няне? Действительно, очень нежно и трога-тельно. В письме к Д.М. Княжевичу поэт писал: «Вечером слушаю сказки моей няни, оригинала няни Татьяны; она – единственная моя подруга, и с нею только мне не скучно».
Нянины сказки для поэта были не просто вечерним времяпровождением, а наградой за то, что не удалось получить в раннем детстве. Вот что писал Пушкин брату Льву в 1824 году из Михайловского: «До обеда пишу записки, обедаю поздно; после обеда езжу верхом, вечером слушаю сказки – и вознаграждаю тем недостатки проклятого своего воспитания. Что за прелесть эти сказки! Каждая есть поэма!»
Не только Пушкин нежно относился к Арине Родионовне, но и все его друзья отзывались о ней с искренней и сердечной теплотой. Приведем отрывки из воспоминаний двух друзей поэта – лицейского друга Ивана Пущина и гусара А.П. Распопова2.

2 Распопов А.П. (1803-1882) – племянник Е.А. Энгельгарта. В 1824 г. офицер гусарского полка, позднее штабс-капитан лейб-гвардии жандармского эскадрона, впоследствии генерал-лейтенант. В своих воспоминаниях рассказывал о встречах с А.С. Пушкиным у Энгельгартов (до 1817), на почтовой станции Могилев (6 августа 1824) и в с. Михайловском (июнь-июль 1825). В 1830 г. Распопов бывал у Пушкина и встречался с ним. Распопов посетил умиравшего поэта (Л.А. Черейский. Пушкин и его окружение. Л., 1988)

Из воспоминания И.И. Пущина: «Вошли в нянину комнату, где собрались уже швеи. Я тотчас заметил между ними одну фигурку, резко отличавшуюся от других, не сообщая, однако, Пушкину моих заключений… Среди молодой своей команды няня преважно разгуливала с чулком в руках. Мы полюбовались работами, побалагурили и возвратились восвояси. Настало время обеда. Алексей хлопнул пробкой, начались тосты за Русь, за лицей, за отсутствующих друзей и за нас. Незаметно полетела в потолок и другая пробка; попотчевали искрометным няню, а всех других – хозяйскою наливкой… праздновали наше свидание».
Из воспоминаний А. Распопова: «Когда мы подходили к дому, на крыльце стояла пожилая женщина, вязавшая чулок; она, приглашая нас войти в комнату, спросила: «Откудова к нам пожаловали?» Александр Сергеевич ответил: «Это те гусары, которые хотели выкупать меня в шампанском». «Ах ты, боже мой! Как же это было?» – сказала няня Александра Сергеевича, Арина Родионовна. В Михайловском мы провели четыре дня. Няня около нас хлопотала, сама приготовляла кофе, поднося, приговаривала: «Крендели вчерашние, ничего, кушайте на доброе здоровье, а вот мой Александр Сергеевич изволит с маслом кушать ржаной…» Няня, Арина Родионовна, на дорогу одарила нас своей работы пастилой и напутствовала добрым пожеланием».
А.С. Пушкину в это пребывание в Михайловском было 24 года, а няня по-прежнему относилась к нему как к ребенку, которого надо опекать. Но близость няни и Пушкина не переходила все же границ между барином, помещиком и дворовым человеком, во всяком случае, няня называла своего любимца не иначе как Александром Сергеевичем.
Друг Пушкина, поэт Николай Михайлович Языков посвятил Арине Родионовне два стихотворения: «К няне А.С. Пушкина» и «На смерть няни А.С. Пушкина». Языков называет ее не Ариной Родиновной, а Свет Родионовной, показывая беспредельное уважение к няне и даже благоговение перед нею.

Свет Родионовна, забуду ли тебя?
…
Всегда приветами сердечной доброты,
Встречала ты меня, мне здравствовала ты;
Когда чрез длинный ряд полей, под зноем лета,
Ходил я навещать изгнанника поэта.
…
Как сладостно твое святое хлебосольство
Нам баловало вкус и жажды своевольство!
С каким радушием – красою древних лет, -
Ты набирала нам затейливый обед!
Сама и водку нам, и брашна подавала,
И соты, и плоды, и вина уставляла
На милой тесноте старинного стола!
Ты занимала нас, добра и весела,
Про стародавних бар пленительным рассказом.
Мы удивлялися почтенным их проказам,
Мы верили тебе, и смех не прерывал
Твоих бесхитростных суждений и похвал;
Свободно говорил язык словоохотный,
И легкие часы летели беззаботно!
…
Мы пировали. Не дичилась
Ты нашей доли – и порой
К своей весне переносилась
Разгоряченною мечтой.

Няня жила жизнью своего любимца и в радости, и в горе. Одна из дочерей Прасковьи Александровны Осиповой вспоминает о том, что случилось после того, как Пушкин по повелению государя срочно был вызван в Москву из Михайловского, где он был в ссылке: «Она прибежала к нам, вся запыхавшись; седые волосы ее беспорядочными космами спадали на лицо и плечи; она плакала навзрыд. Из расспроса ее оказалось, что вчера вечером, незадолго до прихода Александра Сергеевича, в Михайловское прискакал какой-то не то офицер, не то солдат (впоследствии оказалось – фельдъегерь). Он объявил Пушкину повеление немедленно ехать с ним в Москву. Пушкин успел только взять деньги, накинуть шинель, и через полчаса его уже не было. «Что же, взял этот офицер какие-нибудь бумаги с собой?» - «Нет, родные, никаких бумаг не взял и ничего в доме не ворошил; после только я сама кой-что поуничтожила». – «Что такое?» – «Да сыр это проклятый, что Александр Сергеевич кушать любил, я так терпеть его не могу, и дух от него, от сыра-то этого немецкого, - такой скверный»
Смерть няни, преданной своему любимцу, болью отозвалась в сердце А.С. Пушкина. 25 сентября 1835 года поэт писал жене Наталье Ни-колаевне из Тригорского: «В Михайловском нашел я все по-старому, кроме того, что нет уж в нем няни моей...»
И все же, кто, кроме няни Арины Родионовны, занимался уходом за детьми, их воспитанием в семье Пушкиных?
Детей было трое: старшая дочь Ольга, старший сын Александр и младший сын Лев. Кроме них был еще брат Николай, который умер «в малолетстве» (1807).
Нельзя не назвать гувернеров («гувернантов») и гувернанток. Лев Павлищев, племянник Пушкина (со слов своей матери) рассказывает: «Гувернантки были сноснее гувернантов. Но из них большая часть по образованию и уму стояла ниже всякой критики. Они были женщины добрые, искренне любившие своих воспитанников». Сам же А.С. Пушкин в программе автобиографических записок писал следующее: «Первые неприятности – гувернантки».
Например, англичанка мисс Белл учила Пушкина и его сестру английскому языку, но Пушкин учился плохо, немецкому не учился вовсе (П.В. Анненков). А французский и итальянский языки Пушкин выучил очень рано. Сестра поэта вспоминает: «Учился Пушкин небрежно и лениво; но зато рано пристрастился к чтению, любил читать Плутарховы биографии, Илиаду и Одиссею, в переводе Битобе, и забирался в библиотеку отца, которая состояла преимущественно из французских классиков, так что впоследствии он был настоящим знатоком французской словесности и усвоил себе тот прекрасный французский слог, которому в письмах его не могли надивиться природные французы».
Учителя, гувернеры, дядька Никита Козлов и даже повар («Он был особенно привязан к повару бабушки, вероятно, потому, что этот повар был человек словоохотливый и бойкий…») – вот тот далеко не полный перечень лиц, принявших участие в воспитании и образовании будущего поэта.
И все же главным воспитателем Пушкина была, естественно, его се-мья, в первую очередь  родители: мать Надежда Осиповна и отец Сергей Львович. Оба они– каждый по-своему – занимались воспитанием старшего сына. Занимались так, как принято было заниматься детьми в начале XVIII века.
Л.Н. Павлищев рассказывает: «Никогда не выходя из себя, не воз-вышая голоса, Надежда Осиповна умела дуться по дням, месяцам и даже годам. Так, рассердясь за что-то на Александра Сергеевича, которому в детстве доставалось от нее гораздо больше, чем другим детям, она играла с ним в молчанку круглый год, проживая под одною кровлею; оттого дети, предпочитая взбаламошные выходки и острастки Сергея Львовича игре в молчанку Надежды Осиповны, боялись ее несравненно более, чем отца.
Не могу не упомянуть, кстати, со слов своей матери, о наказаниях, придуманных Надеждой Осиповной для Александра Сергеевича, чтоб от-учить его в детстве от двух привычек: тереть свои ладони одна о другую и терять носовые платки; для искоренения первой из этих привычек она завязала ему руки назад на целый день, проморив голодом; для искоренения же второй – прибегала к следующему: «жалую тебя моим бессменным адъютантом», - сказала она, подавая ему курточку. На курточке красовался пришитый, в виде аксельбанта, носовой платок. Аксельбанты менялись в неделю два раза; при аксельбантах она заставляла его и к гостям выходить. В итоге получился требуемый резуль-тат, - Александр Сергеевич перестал и ладони тереть, и платки терять».
Надежда Осиповна открыто предпочитала младшего сына, и если первого она называла не иначе как Александр, то второй был не Львом, а только Левушкой.
Одна из дочерей П.А. Осиповой, баронесса Е.Н. Вревская, вспоми-нала: «Пушкин был чрезвычайно привязан к своей матери, которая, однако, предпочитала ему второго сына (Льва), и притом до такой степени, что каждый успех старшего делал ее к нему равнодушнее и вызывал с ее стороны сожаление, что успех этот не достался ее любимцу. Но последний год ее жизни, когда она бала больна несколько месяцев, Александр Сергеевич ухаживал за нею с такой нежностью и уделял ей от малого своего состояния с такой охотою, что она узнала свою несправедливость и просила у него прощения, сознаваясь, что сама не умела его ценить. Он сам привез ее тело в Святогорский монастырь, где она похоронена. После похорон он был чрезвычайно расстроен и жаловался на судьбу, что она и тут его не пощадила, дав ему такое ко-роткое время пользоваться нежностью материнскою, которой до того времени не знал».
Эти воспоминания подтверждаются и записью в дневнике сына П.А. Осиповой – А.Н. Вульфа, сделанной уже после смерти самого поэта (21 марта 1842 года): «Они (Пушкин и его мать) лежат теперь под одним камнем, гораздо ближе друг другу после смерти, чем были в жизни».
О роли отца в воспитании детей рассказывает биограф Пушкина П.В. Анненков: «Отец Пушкина, Сергей Львович, был человек от природы добрый, но вспыльчивый. При малейшей жалобе гувернеров и гувернанток он сердился, выходил из себя, но гнев его проистекал из врожденного отвращения ко всему, что нарушало его спокойствие, и скоро проходил. Вообще Сергей Львович не любил заниматься серьезными делами по дому, воспитанию и хозяйству, предоставив все это супруге своей Надежде Осиповне».
В описании И.А. Арсеньева, Сергей Львович «был человек неболь-шого роста, с проворными движениями, с носиком вроде клюва попугая. Он постоянно петушился, считал себя … аристократом, хвастал своим сыном (всегда в отсутствии последнего), которого не любил».
Биографы поэта утверждают, что Сергей Львович никогда не был любящим отцом, что отец и сын часто ссорились, но сам Сергей Львович уверял, что он всегда любил своего старшего сына.
Один из близких друзей А.С. Пушкина, князь П.В. Вяземский, утверждает: «Пушкин был во многих отношениях внимательный и почтенный сын. Он готов был даже на некоторые самопожертвования для родителей своих; но не в натуре его было быть хорошим семьянином: домашний очаг не привлекал и не удерживал его. Он во время разлуки редко писал родителям; редко и бывал у них, когда жил с ними в одном городе».
Обделен ли был в детстве Саша Пушкин семейной любовью? Думается, нет, потому что у него, кроме отца и матери, была бабушка, нежно его любившая. Это Мария Алексеевна Ганнибал, мать Надежды Осиповны. Вот лишь некоторые доказательства этой беспредельной любви бабушки к своему старшему внуку.
«По свидетельству сестры поэта, Пушкин был толстый, молчаливый и неповоротливый мальчик, которого нарочно заставляли гулять и бегать и который лучше всего любил оставаться дома с бабушкой» (П.И. Бартенев).
«До семилетнего возраста Пушкин не предвещал ничего особенного; напротив, своею неповоротливостью, своею тучностью, робостью и отвра-щением к движению он приводил мать в отчаяние… Она не могла скрыть предпочтительной любви сперва к дочери, а потом к меньшому сыну… Надежда Осиповна заставляла его бегать и играть со сверстниками, с трудом побеждая его леность и молчаливость… Когда настойчивые требования быть поживее превосходили меру терпения мальчика, он убегал к бабушке, Марии Алексеевне Ганнибал, залезал в ее корзину и долго смотрел на ее работу. В этом убежище уже никто не тревожил его» (П.В. Анненков).
Не няня Арина Родионовна, не дядька Никита Козлов, а именно ба-бушка Мария Алексеевна была первым учителем русского языка у маленького Саши Пушкина: «Мария Алексеевна была женщина замечательная, столько же по приключениям своей жизни, сколько по здравому смыслу и опытности. Она была первой наставницей Пушкина в русском языке. Барон Дельвиг еще в лицее приходил в восторг от ее сильной, простой русской речи» (П.В. Анненков).
Первые годы своего детства Пушкин провел в селе Захарове, недале-ко от Москвы, по Смоленской дороге: «Пушкины жили весело и открыто, и всем домом заведывала больше старуха Ганнибал (Мария Алексеевна), очень умная, дельная и рассудительная женщина; она умела дом вести, как следует, и она также больше занималась и детьми: принимала к ним мамзелей и учителей и сама учила. Старший внук ее Саша был большой увалень и дикарь, кудрявый мальчик лет девяти или десяти, со смуглым личиком, не скажу, чтобы приглядным, но с очень живыми глазами, из которых искры так и сыпались. Иногда мы приедем, а он сидит в зале в углу, огорожен кругом стульями: что-нибудь накуролесил и за то оштрафован, а иногда и он с другими пустится в плясы, да так как очень он был неловок, то над ним кто-нибудь посмеется, вот он весь покраснеет, губу надует, уйдет в свой угол и во весь вечер его со стула никто не стащит: значит, его за живое задели, и он обиделся, сидит одинешенек. Не раз про него говаривала Мария Алексеевна: «Не знаю, матушка, что выйдет из моего старшего внука: мальчик умен и охотник до книжек, а учится плохо, редко когда урок свой сдаст порядком; так его не расшевелишь, не прогонишь играть с детьми, то вдруг так развернется и расходится, что его ничем не уймешь; из одной крайности в другую бросается, нет у него середины. Бог знает, чем все это кончится, ежели он не переменится». Бабушка, как видно, больше других его любила, но журила порядком: «Ведь экой шалун ты какой, помяни ты мое слово, не сносить тебе своей головы» (Е.П. Янькова).
Очень дорогим для Пушкина человеком был и брат отца – дядя Василий Львович. Именно Василий Львович летом 1811 года повез двенадцатилетнего племянника в Петербург, у него в доме на Мойке и жил будущий лицеист до зачисления в Императорский лицей (19 октября).
Кстати, после окончания лицея в 1817 году Пушкин вернулся не к няне, а к матери Надежде Осиповне. Вот как писал об этом сам поэт: «Вышед из лицея, я тотчас уехал в псковскую деревню своей матери. Помню, как обрадовался сельской жизни, русской бане, клубнике и проч. Но все это нравилось мне недолго. Я любил и до ныне люблю толпу».
Очевидно, что у А.С. Пушкина не было близких отношений с родителями, но это вовсе не означает, что единственным близким человеком для Пушкина была няня Арина Родионовна. Да, мать была строга, отец был скуповат, но все равно это были самые родные для Пушкина люди. Известны всегда дружеские отношения Пушкина с сестрой Ольгой, поистине отеческая забота Александра Сергеевича о младшем брате Левушке. И вообще среди родственников А.С. Пушкина было много людей, искренне любивших поэта. В их числе, например, Павел Исаакович Ганнибал3, очень веселый человек. Пушкин, только что выпущенный из лицея, очень его полюбил, что однако не помешало ему вызвать Ганнибала на дуэль за то, что Павел Исаакович на балу в одной из танцевальных фигур отбил у него девицу Лошакову. Ссора племянника с дядей кончилась через 10 минут мировой с новыми увеселениями и пляски, причем за ужином Ганнибал прочел тост:

3 Ганнибал П.И. (ок. 1776 – до 1841) – родственник А.С. Пушкина со стороны матери, внук «арапа Петра Великого»; участник Отечественной войны 1812 г.; причастен к движению декабристов. В 1817 г. Пушкин посетил Ганнибала в с. Воскресенском Опочецкого уезда (Л.А. Черейский. Пушкин и его окружение. Л., 1988).

Хоть ты, Саша, среди бала
Вызвал Павла Ганнибала,
Но, ей-богу, Ганнибал
Ссорой не подгадит бал!

Пушкин тут же бросился ему в объятья.
По-разному складывались отношения Пушкина с близкими ему родными людьми, но ведь и сам Пушкин, став отцом, тоже был разным: и любящим, и строгим: «Александр дает розги своему мальчику, которому только два года, он также тузит свою Машу (дочь), впрочем, он нежный отец», - читаем мы в письме сестры Пушкина Ольги своему мужу.
И у четверых детей Александра Сергеевича Пушкина – «Сашки, Машки, Гришки и Наташки» – тоже была няня…